«Не сыпь мне соль на рану…» Священник Ярослав Медведев раскаивается в содеянном
В номере «Друг для друга» от 7 октября мы писали о персональной выставке картин священника Ярослава Медведева. Она открылась 1 октября в антикварном салоне на улице Ленина и должна была действовать до 21 октября. Но с 8 октября выставка закрыта, автора не видно в Сергиево-Казанском соборе, где он служил, поползли самые невероятные слухи… Мы встретились с отцом Ярославом и узнали, что случилось.
– Отец Ярослав, ваша выставка закрылась раньше времени. Говорят, из-за нее вас убрали из Сергиево-Казанского собора. Не могли бы как-то прокомментировать, объяснить эту ситуацию нашим читателям, потому что люди звонят, интересуются, переживают.
– Выставка «Не сыпь мне соль на рану...» была приурочена к годовщине ухода советского композитора-исполнителя Вячеслава Добрынина, с которым я когда-то в юности пересекался по работе. Но все мои выставки так или иначе имели одну и ту же тему «Казанский собор и Курск – вчера и сегодня», хотя названия у них разные. «Вчера» – это понятно: на фоне курских улиц и собора – пионеры, октябрята, другие реалии прошлого. А вот «сегодня» постоянно меняется.
Сегодня наши реалии – это вой сирен, бетонные бомбоубежища на улицах, атаки беспилотников, ракетная опасность, почти каждый день официальные сообщения о погибших и раненых мирных жителях в приграничье... При этом всюду звучит задорная музыка, мы что-то всё время празднуем, занимаемся своими делами, веселимся и уже не обращаем внимания на всё это.
Это наше «сегодня» я перенес на свои картины. А общая тема «Не сыпь мне соль на рану...» усилила эмоциональное впечатление. В итоге некоторые восприняли мою выставку как некий протест. Это могло послужить соблазном, искушением для кого-то. А я – священник! По мнению некоторых, в моем лице Церковь вместо того, чтобы спасать души, утешать, протестует против чего-то или кого-то! Именно вместо того, чтобы лечить, «сыплет соль» на душевные и телесные раны, а это недопустимо! Потому и решил выставку закрыть. И если кого-то соблазнил, прошу прощения и раскаиваюсь в содеянном.
– На одной из ваших картин мы видим бывшего губернатора Курской области Романа Старовойта. Вы изобразили его бегущим кросс по Красной площади Курска. У многих возник вопрос, что хотел сказать автор, ведь этого человека уже нет в живых.
– Роман Владимирович на картине и связанные с ним события не было вышучиванием чего-то, это и моя личная боль. Когда увидел его в первый раз, это сломало все мои стереотипы, связанные с губернаторами и вообще с чиновниками большого ранга. А в моей жизни произошли положительные изменения. Мне пришлось воочию наблюдать начало губернаторства Александра Руцкого. Это были джипы с охраной, телохранители, люди с рациями, автоматчики в оцеплении. Ну да, это была, кажется, осень 1996 года, время лихое… Но и после Руцкого губернатор всегда был в моем понимании некто недосягаемый, окруживший себя охраной.
Роман Владимирович действительно разрушил этот стереотип. Я вспоминаю нашу случайную встречу. Это было в мае. Иду служить литургию, у собора дворник подметает. А по тротуару бежит Роман Владимирович. Вежливо поздоровался и с дворником перебросился парой слов, пожелал удачи. Ни охраны, ни телохранителей, ни машин сопровождения. Губернатор на утренней пробежке в центре города. Один! Это меня удивило, если не шокировало. Так мы пересекались несколько раз. И от всех знакомых только и слышал, что без охраны то в Первомайском парке губернатор на пробежке, то на Боевке, как все, – ни полиции рядом, ни телохранителей. Благодаря ему я раскопал в сарае заржавевший велосипед, стал на нем ездить на службу и даже на некоторые требы. Своим спортивным примером он просто преобразил мою малоподвижную, болезненную жизнь стареющего человека. И я ему за это очень благодарен. А на картине, изображая его, я в метафоре изображал всех нас. Вот так мы все бежим счастливые под солнышком по жизни, строим какие-то планы, а потом раз – и всё… У Романа Владимировича есть родные, и у них горе, а тут я со своими метафорами. Это оказалось более чем неуместно и недопустимо! Прошу прощения и раскаиваюсь за то, что мог принести какую-то боль его близким.
– Вы говорили, что на одной из картин изображенный прейскурант цен на бензин вызвал у кого-то подозрение в протестности.
– Все мы, кто жил в советское время, разбуди нас среди ночи, скажем, что хлеб когда-то стоил 16 копеек, заварное пирожное и бисквитное – 22 копейки, проезд в трамвае – 3, а в автобусе – 5 копеек и т. д. Тщеславие и гордыня художника во мне рождали мысли, что вот увидят мою работу в каком-нибудь музее и скажут: «Да, в 2025-м были проблемы, но вот цены были такие. А сейчас в 2065-м – не цены, а ужас какой-то…» Чтобы привязать выставку к сегодняшнему дню, я и изобразил этот прейскурант – как документ времени и не более. А то, что цены растут, так это общемировая тенденция. И что тут протестовать? Тем более мне как священнику. А если кто и увидел тут протест, сразу прошу прощения.
– Вы говорите «тщеславие и гордыня художника», а как же евангельское «не зарывать таланты в землю»?
– Чтобы заниматься творчеством и развивать свой талант в этом направлении, надо идти учиться не в семинарию, не заканчивать религиоведческое отделение в КГУ, а в том же КГУ поступить на худграф. У священника иная миссия.
– Почему тогда вас не видно в соборе?
– Когда тебе под 60 и ты уже не в спортивной физической форме, это естественно. «Из земли взят – в землю отидеши» – от этого никуда не денешься, с этим свыкаешься. В августе-сентябре у меня проблема усугубилась еще и неконтролируемым периодическим кровотечением из носа 2–3 раза в день. И это не связано с давлением. Но на литургии это недопустимо, да и на требах. Представьте, вы пришли крестить, венчать, а тут у священника кровь посреди таинства хлещет на облачение, и это все снимают на камеру… Поговорил с настоятелем. Сейчас пока освобожден от послушания в соборе, где большой объем нагрузки. Помогаю на службах знакомым батюшкам в сёлах. Поминаю записки, сослуживаю литургию и причащаюсь. Когда знакомые просят, аккуратно совершаю какие-то требы. Пока занимаюсь своим здоровьем, пытаюсь решить эту проблему. Как решу, может быть, я надеюсь, благословят где-то, где нет такого объема, как в Казанском соборе, потихонечку служить самостоятельно, а не сослуживать.
Беседовала Ольга ВЛАСОВА