«Суджа сегодня: в фантастическом фильме не увидишь такого ужаса». Курянка рассказала о 4 месяцах в оккупации
70-летняя Анна Захарова из Лебедёвки Суджанского района четыре месяца провела в оккупации. Пенсионерка рассказала, как выживала в разбитой деревне и интернате в Судже. (Продолжение. Начало в №8)
«Застрелите меня, я не хочу больше так жить»
Свой 70-й день рождения Анна Ивановна отметила под вой ракет и разрыв снарядов. Дом ещё был цел. «Сели с Михаилом Ивановичем, попили чаю... За два года до этого мы с детьми договаривались, как будем отмечать мое 70-летие. Сын Валентин сказал, барана купим, всех соберем», – вздыхает пенсионерка.
Разрушенная Суджа в высоты птичьего полетаРодственники не успевшей эвакуироваться пенсионерки не переставали надеяться на чудо.
– Первые два месяца они меня хоронили. Не верили, что я жива. А потом им попалось видео. В деревню приехали украинские журналисты, снимали репортаж. Подъезжают к моему дому, в это время выходит Михаил, и я говорю: «Вот мужчина прибился ко мне, и так мы вдвоем выживаем». Родные увидели эти кадры, узнали, что я жива, и стали меня искать. Обратились к послу Молдавии, он дал поручение найти меня. Подключились все – дети, сестры, они живут в Испании, племянники, – рассказывает пенсионерка. Но об этом она узнала лишь спустя четыре месяца полной изоляции от внешнего мира. А пока мучилась от неизвестности. Больше всего переживала за старшего сына, ведь он воюет на фронте.
– Выходила в огород и выла. Я ничего не знала о своих детях, о сыне, который на войне, не видела света в конце тоннеля и не понимала, зачем мне жить, – признается Анна Ивановна. – Однажды идут мимо дома украинские военные, а у меня так тяжело на душе, и само собой вырвалось: «Мальчики, почему с нами не здороваетесь?» Один остановился, приставил автомат под ребро и говорит: «Была б моя воля, я бы вас всех застрелил». Второй ему: «Успокойся, пошли». Когда мне уже надоело такое существование, я сказала: «Застрелите меня, я не хочу больше так жить».
«Давай будем прощаться»
Успокоить и приободрить всякий раз пытался Михаил Севко, тот самый «прибившийся» мужчина. Пенсионер из соседнего села случайно оказался в доме Анны Ивановны через неделю после вторжения ВСУ. В итоге он стал больше чем постоялец и помог выжить.
Анне Ивановне несколько раз удалось пообщаться с Михаилом Ивановичем по телефону– Однажды я решила дойти до магазина, вдруг встречу кого-нибудь там. Миша говорит: «Я тебя одну не отпущу, вместе пойдем». Прошли мы несколько шагов, останавливает меня и говорит: «Давай будем прощаться». И обнимает: «Анечка, прости меня. Я тебя прощаю. Вдруг с нами что-то случится по дороге». Обнялись, попрощались и пошли. Дошли до магазина – никого не встретили. А в первом доме на улице – около 30 собак, все из деревни сбились в одну стаю. Не знаю, что бы я делала одна. Они на нас набросились, но вдвоем мы отбились, – вспоминает курянка.
Запасы питьевой воды в доме еще оставались – пока не вышла из строя единственная скважина, из которой украинские военные качали воду, пенсионеры успели заполнить все емкости. Но было понятно, что скоро вода закончится и набирать её будет негде. Тогда Михаил Иванович взял ковш, 5-литровую баклажку и вместе с Анной Ивановной пошли к реке.
«Он зашел на середину реки, набрал воды, выходит, подносит ковш к моим губам и говорит: «Смотри, Анечка, вода хорошая. Вот отсюда будем пить. Будем брать здесь воду, – вспоминает курянка. – Так он пытался меня успокоить, понимая, что я в полном отчаянии».
Пенсионерка рассказывает, как поначалу даже пыталась вразумить украинских военных, когда те стали взламывать соседские дома. «Тащили всё: телевизоры, холодильники, стиральные машинки, велосипеды, бочки, ведра, кастрюли, матрасы, даже лопаты и вилы. Телевизор в полстены в одном из домов снять не смогли и тогда прострелили экран».
За два дня три раза оказалась под завалами
17 октября дом Анны Захаровой разрушило взрывной волной. Она оказалась под завалами.
«Легли мы спать. Я около окна. В 11 часов ночи страшный гул. Упала ракета метрах в шести от моего дома. Глубина ямы была метра три. Мощнейшая взрывная волна, и всё падает на меня – окно, кусок потолка, кусок стены, стол... Миша успел выскочить. Очнулась, он кричит: «Анечка, дай руку, я тебя вытащу». Кое-как сообразила, что нужно сделать. Он вытащил меня на улицу, стал вытирать кровь. А у меня истерика. Увидеть свой дом, в который 15 лет вкалывала средства и душу, развалиной... Миша пошел в дом, нашел какую-то одежду, одевает меня. И в это время летит другая ракета. Я упала лицом на бетон и снова потеряла сознание. Очнулась – он меня тащит по двору. Нашел какие-то тряпки, одеяла, завернул меня. Зашли в дом, одна комната еще была цела, легли на диван одетые и обутые. В полчетвертого утра еще одна ракета, и опять падает всё на нас. Но мы успели выбраться. Дом уже был разрушен, оставаться там нельзя было», – рассказывая, как лишилась дома, Анна Ивановна не может сдержать слез.
Пенсионеры пошли к соседям. На этом конце Лебедёвки оставались ещё два человека – 80-летняя соседка, фактически лежачая, и её дочь – гражданка Украины. «Переночевали одну ночь. На второй день опять летит ракета и две стены падают на нас троих. Михаила Ивановича в это время в доме не было, вышел во двор. Это всех и спасло. Он нас откопал».
Потом начались скитания по разбитой деревне. На глазах она превращалась в руины и пепелище.
«Когда развалили ночью мой дом, мои гуси были через дом от меня – там у меня второй домик. Взрывной волной убило шесть гусей. Остальные забились под забором во дворе и так стояли несколько дней, не издавая ни звука, – не ели, не пили. Когда мы уже вместе с соседями решили перейти в летнюю кухню, пошли через огород. Три кошки раненые, три собаки прибились к нам, и мои гуси следом – молча. Никто их не гнал. А потом уже во дворе они начали кричать, отошли от шока».
Пенсионеры переходили из дома в дом, оставаясь на новом месте, пока оно не становилось непригодным для жилья.
«Пока было тепло, одолели мухи – кругом были трупы животных и мух развелось очень много. Потом похолодало, и не стало мух, замучили нас мыши. Они бегали стаями, страшно было ложиться спать. Мы спали по три часа. Сначала он спит – я мышей отгоняю, потом я сплю – он от меня отгоняет. Коптеры постоянно кружили над нами. У меня уже не было никаких сил, показываю ему: «Да застрели ты меня, я не хочу жить!» От взрывов лопались стены. Мы все время были одетые и обутые, чтобы успеть выбраться. Помыкались мы так по чужим дворам и летним кухням и решили ехать в интернат в Суджу. Было начало ноября», – рассказывает курянка.
К тому времени их осталось трое. Дочь соседки уехала на Украину, оставив немощную мать на попечение Анны Ивановны и Михаила Ивановича.
Похудела на 20 килограммов
«Приехали мы ночью, и засунули нас в подвал. Холод жуткий, окон нет, мне плохо. Миша всю ночь меня успокаивал. На вторую ночь я сказала, что не могу здесь находиться, у меня сахарный диабет, больные ноги после того, как меня привалило в доме... Поселили в комнате наверху, а Миша остался в подвале. Каждый вечер, перед тем как пойти спать, мы с ним прощались, не зная, переживем ли ночь. В комнате тоже было очень холодно. Ни воды, ни света, ни газа, ни туалета – ничего не было. На ночь у каждого было свое ведро. Утром его выносишь. Стреляют через каждые две минуты. Привезли из Леонидовки 14 человек во время обеда и всех засунули в подвал. Мне так жалко было этих людей. Я вышла на улицу и ревела навзрыд, не могла успокоиться. Мужики ходили копали картошку в огородах, кололи дрова. Три женщины по очереди готовили на кухне еду. На завтрак нам давали стакан чая. А на обед – маленькую тарелочку супа. Если он оставался, то кормили им еще и на ужин. Хлеба не было. У меня удален желчный пузырь, из-за этого есть вечером этот суп я не могла. Несколько раз попробовала, было плохо, и я не стала ужинать. За эти четыре месяца я похудела на 20 килограммов. Ноябрь был хоть и теплый, но в помещении было очень холодно. Привезли четыре буржуйки – две установили в подвале, две наверху. Как же дымило!
Днем мы с Мишей гуляли по городу, взявшись за руки. Он любит ходить. В интернате насильно никого не держали. Но все возвращались, потому что деваться было некуда. Суджа сейчас – в фантастическом фильме такого ужаса не увидишь. Много трупов животных – лошади, коровы, свиньи, кошки, собаки...»
Спас молдавский паспорт
Инсулин, который украинский журналист ещё в самом начале привёз Анне Захаровой в Лебедёвку, заканчивался. Как быть дальше, она не знала. И тут выяснилось, что её ищут, чтобы вывезти через Украину в Молдавию. Такое поручение украинской стороне дал молдавский посол. Анна Ивановна – уроженка Молдавии, российское гражданство получила уже в Суджанском районе, но молдавский паспорт сохранила. И когда покидала разрушенный дом, захватила его вместе с остальными документами.
«Украинские журналисты искали меня два дня. Приехали ко мне домой, дом уже был разрушен, осмотрели всё, даже в подвал спускались. Обошли всю деревню. А потом нашли меня в интернате. Выхожу, он (журналист, – ред.) смотрит на меня и говорит: «А вы знаете, что вас посол ищет?» Я засмеялась: «Что, решил надо мной подшутить?» Он спрашивает: «Есть паспорт молдавский?» Говорю: «Есть». Как я его не выкинула, не понимаю. И как догадалась взять вместе с российскими документами? «Покажите паспорт, я его сфотографирую и отправлю послу», – говорит. И тогда я подумала, что, наверное, это правда», – рассказывает курянка.
Она предлагала Михаилу Ивановичу поехать с нею, не зная, впрочем, как отнесутся к этому украинские военные, но он наотрез отказался.
«Сказал: «Я не предатель, буду ждать наших. А ты, Анечка, уезжай, у тебя дети есть. Ты спасайся». А когда стали прощаться, так разнервничался, что еле его успокоила.
Пока ехали из Суджи до Сум, молодой украинский журналист пытался спровоцировать курянку на негативные высказывания в адрес России. Но та отрезала: «У меня половина семьи живет на Украине, половина – в России. Не вмешивайте меня, пусть разбираются политики».
Из Сум Анну Захарову вывезли в Киев, где ее встретил посол Молдавии, а уже оттуда – в Кишинёв. Дальше добиралась сама: Ереван – Москва – Курск. С деньгами на билеты помогли родные. Сейчас она живет на съемной квартире в Курске, ждет сертификат. Как человек, находившийся на оккупированной территории, она в льготной очереди. Где покупать жилье, договорились решать на семейном совете. Но сама признаётся, что, скорее всего, это будет за пределами Курской области – слишком остры переживания от пережитого в приграничье за эти четыре месяца.
Михаила Севко после разрушения интерната в Судже вместе с остальными курянами вывезли в Сумы. Несколько раз Анна разговаривала с ним по телефону.
– Шла из магазина. Вдруг видеозвонок. Он! Меня увидел, схватился руками за голову и как начал плакать навзрыд, кричит: «Анечка, я тебя люблю! Ты меня ждешь?» Вокруг него много народа. И он плачет, и я заплакала. От счастья, что он жив. И от боли за него – сколько же он пережил за это время… Не помню, как до дома дошла. Всю ночь не могла уснуть, – делится пенсионерка. – Как мне его жалко! Словами не передать. Ложусь вечером, первые часа три посплю, а потом просыпаюсь и не могу уснуть до утра – стоит он перед глазами. Услышу шаги за дверью и каждый раз думаю – он...
Когда верстался номер...
В понедельник, 3 марта, вторая партия находившихся в Украине жителей Курской области прибыла в Беларусь. В списке 33 человека. Михаила Ивановича там нет. Но Анна Ивановна продолжает надеяться на скорую встречу.
Анна КОРШУНОВА