Легендарные разбойники Курского края
В прошлом номере мы начали рассказывать о легендарных разбойниках Курской губернии. Тогда поведали о Кудеяре, которого считали не только жестоким разбойником, но и могущественным колдуном. До сих пор живы легенды, что на территории в том числе и нашего региона разбойник спрятал награбленные сокровища, так что золотая лихорадка даже сейчас порой охватывает отчаянных кладоискателей. Кудеяр был настолько знаменит (если можно так выразиться в отношении предводителя порубежной ватаги), что его имя стало нарицательным. Кудеярами называли всех разбойников, как правило, крестьянского происхождения. Если же это были выходцы из дворянского рода, то это уже были воропаны...
«Кто ограбит церковь, без всякой пощады сажают на кол»
Кудеяра считали не только жестоким, но и благородным разбойником. Народная молва гласила, что грабил он лишь богатых, бедных не только не трогал, но напротив – даже помогал. Однако далеко не все разбойники отличались таким благородством: их жертвами становились все подряд. Главное было не попасться, чтобы избежать сурового наказания.
Нападали разбойники и на крестьянские дома, забирая все запасыВот как об этом в книге «История о великом княжестве Московском» писал швед Петр Петрей де Ерлезунда, несколько раз посетивший Россию в начале XVII века: «Кто поймает отъявленного разбойника на большой дороге и месте преступления, должен представить его в суд и уличить истинными и ясными показаниями, тогда разбойник кладется на колесо. Но сперва его растянут и подвергнут мукам. Кто ограбит церковь и пойман будет на месте преступления, того без всякой пощады сажают на кол. Смерть ужасна: некоторые посаженные живут полдня или целый день, иногда даже два, если палач не угодит ему колом в сердце. Когда они умрут, их снимают с кольев, отвозят за городские ворота и сжигают в пепел… Кто в своем доме поймает вора, укравшего большие деньги, и убьет его до смерти, должен отнести его к судье, который и разбирает дело: если оправдает вора, обокраденный должен заплатить деньги; если же обвинит вора, умертвивший его свободен. Кто сделал воровство в первый раз, не в монастыре или в церкви, того должно наказывать не смертью, а денежною пеней, высечь розгами по заднице, положив ему голову между ногами того, кого он обокрал. Если он попадется в другой раз и будет уличен в воровстве, то должен возвратить обвинителю украденные деньги, вдвое против того заплатить судье, быть высеченным розгами и посидеть в темнице. Если ему негде взять столько денег, его наказывают смертью, только не виселицей, а сажают с несколькими камнями в бочку и топят в реке».
При этом историки все же сходятся во мнении, что русские люди особой жестокостью не отличались. «По свидетельству немецкого дипломата и ученого XVII века Адама Олеария, в обязательном порядке смертная казнь применялась только к совершившим умышленное убийство: «Убийца, который не из самообороны (она разрешается), но с заранее обдуманным намерением убил кого-то, бросается в темницу, где он в течение шести недель должен каяться при суровых условиях жизни. Затем ему дают причастие и после этого казнят отсечением головы… Никого, однако, ради воровства, если при этом не было совершено убийства, не карают смертью», – пишет в книге «Страницы истории Курского края» Андрей Шпилев.
Избили и начали припекать на огне
– Нередко курские крестьяне промышляли разбоем целыми селами, превращая грабительские наезды на близлежащие селения в традиционный промысел, – продолжает Шпилев. – Такими были обитатели современного кореневского села Шептуховка. Они «иногда, собравшись человек по 40 и более... вооруженные копьями и дубинами, под предводительством атамана своего, на подводах отправлялись на промысел... Нападали на работающих в поле, хватали их и, увезя в Шептуховку, били и мучили.
И вот что интересно: некоторые местные дворяне не видели ничего предосудительного в том, чтобы не только организовать, но и возглавить налет на соседнее имение. В качестве примера приводится дело рыльского помещика Поповкина, которое даже рассматривали в Сенате. «В 1749 году Поповкин, собрав вокруг себя «разбойническую партию» из беспаспортных и беглых рекрутов в числе 50 человек, напал на принадлежащее помещику Нестерову село Глиницы, в коем произвел разбой и грабеж, причем двух человек убил до смерти».
Нападали разбойники и на уединенные усадьбы и хутора, обитатели которых подвергались не только разграблению, но и жестоким пыткам. Один из таких случаев описывался в поданной на имя курского генерал-губернатора Александра Беклешова жалобе крестьянина Соколова. Разбойники напали на его дом ночью 12 февраля, разбили окна в избе, изрубили в сенях стены, вырубили в амбаре двери и забрали оттуда все запасы. Пока одни грузили награбленное на сани, другие разложили среди двора огонь и начали искать хозяина усадьбы. Нашли двух случайно заночевавших здесь однодворцев, избили их и начали припекать на огне, допытываясь о спрятанных ценностях. Услышав вопли, соседи ударили в колокол, на звон которого собралось большое число жителей окрестных деревень. Разбойники со всем награбленным бежали, в погоню за ними бросился целый обоз преследователей во главе с хозяином разоренной усадьбы...
Разбойничьим налетам подвергались церкви и монастыри. В 1722 году настоятель Липиновской Троицкой пустыни (располагалась она на территории современного Октябрьского района) иеромонах Николай сообщал епископу белгородскому и обоянскому Епифанию, что во время его отъезда из обители «в ночи приезжали в пустынь некие воровские люди... Разбоем взяли из кельи всякую монастырскую и келейную рухлядь, платья и посуду, и деньги. Дьякона Ивана Смецкого били смертным боем, отчего он лежит при смерти, а других, ограбив, посадили в конюшне».
Разломанные и разбитые телеги в лесу
Побывавший в Рыльском уезде летом 1836 года педагог, литературовед и общественно-культурный деятель Михаил Чалый так описал нравы курских обывателей: «Орел да Кромы – первые воры», говорит народное присловье. Но и куряне едва ли уступят орловцам в этом отношении».
По мнению курского историка Николая Добротворского, основная причина широкого распространения разбоя среди курян заключалась в том, что «личная и общественная безопасность не была гарантирована в то время даже в центральных местностях, в тех, которые находились поблизости от Москвы. В таких же пустынных краях, каким был Курский до половины XVII века, о безопасности и мечтать было невозможно. Основная часть «ватаг» формировалась за счет беглых крестьян, в немалых количествах скрывавшихся здесь из центральных районов России. Некоторые из них поступали на службу в гарнизоны пограничных городков, другие – оседали и занимались земледелием, а самые беспокойные уходили в разбойники. О себе эти люди говорили: «На распутье дуб, на нем три грани, едина в Крым, другая в Русь, а третья в наши станы».
Одним из самых любимых мест разбойников был лес в Золотухинском районе, недалеко от Коренной пустыни. Сохранились воспоминания жившего в те времена курянина. Он писал, что, проезжая через темный и мрачный лес, постоянно встречал разломанные и разбитые телеги, некогда составлявшие торговые караваны. Нередко разбои и грабежи приобретали «классовую» окраску и были направлены против богачей.
Одним из самых любимых мест разбойников был темный и мрачный лес в Золотухинском районе«Сложившиеся за века традиции в Курском крае изменялись медленно, и вплоть до середины XIX века нападения разбойников оставались повседневной обыденностью в жизни обитателей курских уездов», – пишет Андрей Шпилев в книге, рассказывая о курских разбойниках XVIII – 1-й половины XIX веков.
В это время разбой был постоянным занятием не только отверженных, которых общество выбрасывало из своей среды, но и обыкновенных мирных обывателей, нередко смотревших на это как на «стороннее занятие», дававшее отличный заработок.
– Одним из таких разбойников был крестьянин-однодворец по прозвищу Укол... Жил он вместе с братом на берегу реки Тускари, вблизи Ливенской дороги, там, где сейчас село Уколово (ныне Золотухинский район)... Долгое время они разбойничали весьма осторожно, так как «баловались» не от голоты-босоты, а при значительном богатстве. Земли у них было около 3 тысяч десятин. Любимейшими местами шалостей были Темный лес и урочище, где протекает река Моркось... Пользуясь топкими берегами лесного потока, Укол не раз «затаптывал» в трясину его берегов даже живых людей, им замученных. Путники, им ограбленные, исчезали бесследно, – читаем в книге «Страницы истории Курского края».
«Коли наш брат курский рыжий, так держи ухо востро!»
Нападения на прохожих не всегда заканчивались для разбойников благополучно. О невезучем разбойнике-курянине писал русский филолог Владимир Даль: «Какой-то курский вор стал грабить хохла, подсидев его на большой дороге; хохол так оробел, что не смог и противиться: курянин повалил мужика, прижал коленом да, выхватив нож, положил его подле на землю, снял шапку, перекрестился и сказал: «Господи, благослови сороковаго!» Как хохол мой услышал это, так откуда у него рысь взялась: застав врасплох курянина, выскочив из-под него да повалив его самого, он насел на него да, ухватив нож, сказал: «Господи, благослови перваго и последняго!» И убил грабителя».
«Гляжу, хозяйка взяла в руки топор, а хозяин с ножом» – заночевавший путник рисковал лишиться жизниСохранилась еще одна история, которая произошла с солдатом Ларионовым, который после военного похода 1813–1814 годов возвращался домой на побывку. Она описана в сборнике рассказов все того же Даля «Архистратиг». «Настигли меня сумерки на большой дороге, за поворотом с Фатежской на Курскую, – писал Даль от имени солдата. – Пора была осенняя, глухая, темная: пришлось искать, где бы преклонить на ночь усталую головушку. Тут по дороге было много постоялых дворов... Я остановился да стал осматриваться, в которые бы ворота постучаться. Смотрю, идет какой-то да и говорит: «Что, земляк, не ночевать ли?.. Просим милости, на хлеб на соль...» Вошел я в избу, помолился, поздоровался. Гляжу, хозяйка нестарая, видная, здоровая... Пришел хозяин... Как поглядел я на него при огне, что-то больно не понутру он мне показался. Сказано слово: «С черным в лес не ходи, с рыжим ночи не спи». А уж коли наш брат курский рыжий, так держи ухо востро! «Ну, думаю, Господь с ним, мне только бы переночевать да спозаранку убраться». Поужинал я, помолился, разул-ся и лег на лавке... Уморившись с переходу, как свалился, когда огонь погасили, так и уснул, только еще прочитал до половины молитву своему ангелу, Архистратигу. Вдруг просыпаюсь ночью, вот словно кто меня студеной водой окатил, и сразу вскочил на ноги. Гляжу, хозяйка вздула огонь, да взяла в руки топор, а хозяин с ножом, да оба прямо идут на меня... Я схватил котомку, сапоги, шапку и выскочил из избы, сам не помня как. Не могу понять по нынешний день, как я отпер впотьмах двери, как растворил ворота либо перескочил через забор, ничего не знаю. Выбежал на улицу – все темно, ни зги не видать и никого нет. Взмолился еще раз своему архангелу и пошел прямо, без оглядки, куда глаза глядят».
Продолжение следует.
Александра БЕРЕГОВАЯ
Вверх▲
Отзывы читателей (0)
Написать отзыв▼
Архив рубрики / Другие статьи этого номера 48 (1571) от 26 ноября 2024 года
есть проблема
история с продолжением
региональный парламент
закон и порядок
увлеченная натура«Едем дубасить клыкастых». Курский рыбак рассказал о своих трофеях
будь осторожен!
происшествия
происшествия
происшествия
происшествия
происшествия
большой баскетбол
итоги сезона
на высшем уровне
юридическая консультация
жилье мое
вопрос прокурору
советы специалиста
приятного аппетита!