Не рабочая и не колхозница. Что связывало Веру Мухину с Курском
«Курский свет потерял много с отъездом барышень Мухиных», – писала местная газета после того, как Вера с сестрой решили перебраться в Москву. В нашем городе будущий автор скульптуры «Рабочий и колхозница» провела несколько лет. Накануне годовщины со дня рождения Веры Мухиной мы решили рассказать не только о ее жизни в Курске, но и в целом о судьбе этой женщины, чье происхождение было далеко не рабоче-крестьянским.
Светские львицы провинциального Курска
Вера родилась в Риге 1 июля (16 июня по старому стилю) 1889 года. Семья была богатой. Отец – купец, меценат и любитель искусства. Он женился на дочери немецкого аптекаря Надежде. У них родились две девочки: Мария и Вера. Но случилась трагедия – когда Вере не было еще двух лет, от туберкулеза умирает мама. Отец перевозит детей в Феодосию. Именно там Вера увлеклась рисованием. Денег на семью отец не жалел. У его дочерей было все, что они хотели: лучшие наряды, дорогие игрушки. А потом очередной удар – умирает их отец. Вере тогда было 14 лет. И сестер к себе в Курск забирают родственники, среди которых был богатейший курский купец Николай Гладков. Именно в его доме (здание сохранилось, находится оно по адресу: ул. Горького, 15) и поселились девочки на следующие пять лет. Именно в доме Гладковых Вера Игнатьевна написала первый портрет, изобразив на нем горничную Анюту.
Мухины – Вера была младшей – стали настоящими светскими львицами провинциального Курска. Раз в год выезжали в Москву «проветриться и накупить нарядов».
Как вспоминают биографы, Вера «росла рассудительной и покладистой девушкой со спокойным и доброжелательным нравом. Если сестра ссорилась с воспитательницей, Вера их мирила. «Когда в доме облачная атмосфера, не могу, хоть уходи», – писала она позднее. Ездили за границу, все больше по модным курортам – Тироль, Зальцбург. Побывала в Берлине, Дрездене. Политикой не интересовалась. Почти не заметила курских «беспорядков» 1905 года: куда-то шла толпа с красными флагами, «кто-то упал, слышались какие-то крики». Жила так, как было принято в кругу промышленного, уже близко породнившегося с дворянством купечества. Танцевала на балах в Купеческом и Дворянском собраниях. Заботилась о нарядах, подкалывала фальшивые локоны. Кокетничала с расквартированными в Курске артиллерийскими офицерами, хорошо и охотно ездила верхом».
Когда барышни решили перебраться в Москву, одна из местных газет написала: «Курский свет потерял много с отъездом барышень Мухиных». В столице Вера продолжила свои занятия рисованием. Просилась у опекунов отпустить ее учиться за границу, а именно в Париж. Но курские дядюшки о подобном и слышать не хотели. Пока не случилось несчастье...
«Я провела рукой по лицу. Рука не нащупала носа»
«В конце 1911 года я поехала на Рождество к дядюшке в имение Смоленской губернии. Там собиралось много молодежи, двоюродных братьев и сестер. Было весело. Однажды мы покатились с горы. Я полулежала в санях, приподняв лицо. Сани налетели на дерево, и я ударилась об это дерево лицом. Удар пришелся прямо по лбу. Глаза залило кровью, но боли не было и сознания я не потеряла. Мне показалось, что треснул череп. Я провела рукой по лбу и лицу. Рука не нащупала носа. Нос был оторван. Я тогда была очень хорошенькой. Первым ощущением стало: жить нельзя. Надо бежать, уходить от людей. Бросились к врачу. Он наложил девять швов, вставил дренаж. От удара верхняя губа защемилась между зубами».
Из больницы девушку привезли домой и строго-настрого запретили родным давать Вере зеркало. Боялись, что, увидев обезображенное лицо, она покончит с собой.
Ей месяц не снимали повязку, не давали зеркало. Но находчивая Вера пыталась рассмотреть свое отражение в ножницах. Сначала она ужасалась от увиденного и даже думала уйти в монастырь. Но со временем успокоилась: «Правая половина лица была больше левой, и я подумала: живут и хуже».
Более того, произошедшее Вера тут же повернула в свою пользу. Мечты о Париже она не оставила и попросила своего дядю отправить ее туда на лечение. Отказать в просьбе девушке, которую несчастный случай из красавицы (в Курске девушку считали законодательницей моды и светской львицей) превратил в дурнушку, не смогли.
В ноябре 1912 года Вера Мухина уехала в столицу Франции. За два года ей пришлось пережить несколько операций, а между ними она брала уроки у скульптора Бурделя, ученика Родена. Позже Мухина признавалась, что эти занятия и стали ее образованием.
Французские хирурги поработали на славу – рубцов и шрамов не осталось. Но изменилось выражение лица – ушла девичья мягкость, черты стали жестче. «У меня мужское лицо. Можно полюбить женщину с мужским лицом?» – говорила она и всю себя посвятила искусству. Но через несколько лет жизнь покажет, что Вера Мухина ошибалась.
Дома на обеденном столе прооперировал сына
В Москву Мухина вернулась летом 1914 года. Спустя две недели началась Первая мировая война. Окончив курсы медсестер, девушка стала работать в военном госпитале. Там она познакомилась с Алексеем Замковым.
«Это был молодой человек небольшого роста, кудрявый. Он тогда только окончил университет. Потом он уехал на фронт добровольцем. И я его увидела только в 1916 году, когда его привезли умирающим от тифа. Месяца два проработала в госпитале, куда прибывали раненые прямо с фронта… Как откроешь грязные пересохшие бинты, кровь, гной. Промываешь перекисью, вши... Работали бесплатно, брать деньги не хотели. Всю жизнь я не любила платных должностей. Люблю свободу», – писала Вера Игнатьева в своих воспоминаниях.
В 1918 году они поженились. «Становилось трудно, родственники разбежались, деньги наши ахнули, Алексей Андреевич каждое воскресенье ездил в своё село Борисово и принимал там больных. Приезжал с картофелем и хлебом. Тем мы и питались в 18-й, 19-й годы. В 20-м году родился сын Волик (Всеволод), принял его Алексей Андреевич дома», – из воспоминаний Веры Мухиной.
Когда их сыну было 5 лет, мальчик заболел костным туберкулезом. Врачи разводили руками и отказывались его лечить. И тогда они сами спасли своего ребенка. Дома на обеденном столе врач Замков прооперировал сына. И через пару лет Волик оставил костыли. Эта история долго была семейной тайной.
Замков был не только талантливым хирургом, но и экспериментатором, искал ключ к овладению резервами человеческого организма. «Толчком послужило открытие немецких исследователей об образовании в организме беременных женщин значительного количества гонадотропного гормона, который выделялся с мочой и обладал мощным действием на половую сферу человека и животных», – писал доктор медицинских наук Виктор Остроглазов и приводил слова врача Замкова: «Это натолкнуло меня на мысль использовать мочу беременных в лечебных целях вместо принятого выделения из нее гормонов и других веществ. Я рассчитывал на успех прежде всего при заболеваниях, связанных с нарушениями половой функции, в частности, с ее угнетением в пожилом возрасте».
Так Замков изобрел первый гормональный препарат «Гравидан». И тут же появились завистники, врача с его идеями посчитали выскочкой, шарлатаном, его допрашивали, грозили арестом. В 1930 году семья решает уехать из Советского Союза, их вычисляют и арестовывают. Неизвестно, чем все закончилось бы, не вмешайся знаменитые пациенты Замкова, среди которых, как говорят, были Горький, Буденный. Супругов сослали в Воронеж. В августе 1932-го Замков не только был досрочно освобожден из ссылки, но и назначен руководителем спецлаборатории со статусом госинститута. В подмосковном совхозе «Гравидан» налажено массовое производство препарата, его применяли при самых разных болезнях – от малярии до гипертонии.
В просторной мастерской недалеко от института мужа Вера Мухина ваяет монумент «Рабочий и колхозница». Эта работа вызвала настоящий фурор в Париже на Всемирной выставке 1937 года.
Изначально она конструировала из тончайших листов стали обнаженных мужчину и женщину. Конечно, такое выпустить в свет цензура не разрешила. Мухиной было приказано «натянуть» на рабочего штаны, а колхознице «прикрыть все». До выставки оставались считаные дни, поэтому Вера, как смогла, прилепила к фигурам «одежду».
«Я сделал для людей все, что мог». – «И я тоже…»
В 1938 году институт Замкова закрывают, он так и не смог избавиться от обвинений в шарлатанстве. С началом репрессий заступаться за врача было некому. Все запасы лекарства были уничтожены. У Алексея случился инфаркт. Когда началась война, супругов эвакуировали на Урал. В 1942 году Алексея Замкова не стало, он умер от второго инфаркта.
В 1943 году в блокадном Ленинграде Вера Игнатьевна возглавила мастерскую художественного стекла. И как считается, именно Мухина разработала дизайн граненого стакана, одного из символов советского быта. Вообще, первые граненые стаканы появились еще при Петре I. Но именно мухинский оказался особо удобным и прочным из-за толщины и особенностей изготовления стекла.
Во время и после войны Вера Мухина продолжала работать в различных жанрах искусства. Она пять раз становилась лауреатом Сталинской премии. Однако множество неординарных идей Веры Игнатьевны, которые она сама называла «мечтами на полке», так и остались невоплощенными.
На могиле Алексея Замкова на Новодевичьем кладбище стоит бюст работы Мухиной. На надгробной плите выбита фраза: «Я сделал для людей все, что мог». А после смерти в октябре 1953 года самой Веры Игнатьевны (она похоронена рядом с мужем) на памятнике появилась вторая надпись: «И я тоже…»
Подготовила Александра БЕРЕГОВАЯ
Вверх▲
Отзывы читателей (0)
Написать отзыв▼
Архив рубрики / Другие статьи этого номера 26 (1549) от 25 июня 2024 года
герои нашего времениПремия «Призвание» и броневики. Первый канал показал работу курских медиков в приграничье
хроники приграничья
профилактика
путешествие во времени
происшествия
происшествия
происшествия
эхо войны
происшествия
драгоценный клинок
крутим педали
под парусом
пьедестал почета
конный спорт
будь в курсе!
юридическая консультация
коммунальные услуги
соцфонд информирует
советы специалиста
дерматология
сад и огород
